С.Б. ЕСЕЛЬСОН (РОССИЯ)
5 ЛЕТ ИНСТИТУТУ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ И ОСМЫСЛЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО ОПЫТА В РОСТОВЕ-НА-ДОНУ.   

С весны 1999 года в Ростове-на-Дону начало действовать учебное заведение повышения квалификации медиков и гуманитариев в области практики экзистенциализма.
Философски за Институтом стояли Хайдеггерианский экзистенциализм и русская религиозная философия. Практически - опыт философствования в лечебной практике Александра Ефимовича Алексейчика, его вопрос - если жизнь калечит и жизнь же и лечит, то возможно ли организовать такую жизнь, которая бы оказалась лечебной, и лечебной не за двадцать-тридцать лет, а за секунды, минуты, часы, дни, недели, в крайнем случае - месяцы? Создавая Институт, мы сознавали себя учениками А. Алексейчика и были полны решимости перевести полученный за годы участия в его семинарах опыт в учебную форму и распространять на юге России.
По замыслу, организационно у Института был прототип - Институт гуманистической и экзистенциальной психологии в Литве (директор проф Римас Кочюнас), основанный также учениками и последователями А. Алексейчика.
Но очень быстро стало ясно, что повторить в наших условиях литовский путь невозможно. Если в Литве в Институт в качестве слушателей поступали специалисты, имеющие за плечами большой опыт работы в группах, то у нас таких насчитывались единицы. Если в Литве в Институт в качестве слушателей поступали, в основном, профессионалы, медики и психологи, прошедшие уже через освоение множества психотерапевтических методик и техник, стремящиеся освоить экзистенциальную терапию как метод для своей профессиональной деятельности, - то у нас в Институт устремились люди, ищущие своего места в жизни, надеющиеся, что Институт поможет им выйти из кризиса самоопределения. С некоторой долей условности, но все-таки можно сказать, что в Институт, в основном, пошли люди, переживающие кризис середины жизни.
Таким образом первоначальный замысел очень скоро стал и невозможен к воплощению и неважен.
А что оказалось в результате значимым?
Оказалось значимым, что те, кто приходят в Институт в поисках своего места в жизни, обретают и смысл в образовательном процессе и, в конечном счете, то, за чем приходят.
Оказалось значимым, что такой мотив как профессиональный рост совершенно недостаточен для образования в институте, стоящем на позициях экзистенциализма. Образовывается, обретает свой образ и просвещается не тот, кто учится, а тот, кто живет открыто в Институтских группах, кто перерабатывает опыт жизни, своей и чужой, у кого итог пребывания в Институте - не освоение методов, не набор знаний об экзистенциальной философии, психологии и терапии, а, скорее жизненная широта, мудрость.
Оказалось значимым, что те, кто приходил в Институт группами - расходились поодиночке. Когда-то меня поразила найденная в культурологической литературе мысль-призыв, обратить пристальное внимание на то место в "Новом Завете", где к Иисусу толпа приводит женщину, пойманную на прелюбодеянии, с вопросом, побить ли ее камнями, как того требует Закон. Так вот исследователь обратил внимание на то, что после известного ответа Христа "кто без греха - пускай первым бросит в нее камень" сказано было, что люди разошлись поодиночке. Пришли толпой, а разошлись поодиночке.
Вообще с мотивами поступления выходила совсем даосская история (если вспомнить сказ о том. как Конфуций пришел к Лао Цзы с вопросом о том, как сделать людей высоконравственными, и получил ответ о том, что сам вопрос такой мог появиться лишь у глубоко безнравственной натуры). Если мотив был - "научиться воспитывать ребенка", то выяснялось, что ребенок точно не стоял, не стоит и неизвестно, будет ли когда стоять в повестке дня жизни этого слушателя, если заявлялся такой экзотический мотив: "как быть с девочками" (имеется ввиду целая группа знакомых между собой людей, поступивших в Институт при первом наборе), то ключевым вопросом оказался вопрос разрыва с этими самыми девочками, если человек, прочтя И. Ялома, по его словам, "почувствовал, что это точно мое", то пребывание в Институте демонстрировало со всей очевидностью, что не было ни единой фибры его души, которая хоть как-то бы отозвалась на экзистенциализм, и т.п.
Оказалось значимым, что сессии в Институте - два раза в год, и никаких обязательных общих занятий между сессиями нет, никаких обязательных встреч, никакого общего присутствия. Институт, таким образом, сопровождает жизнь слушателей, а не заменяет собой ее. Вообще значимыми оказались свобода и воздержание - свобода от учебной группы, свобода ухода и возвращения, воздержание от установления двойных отношений. Уход из Института представлялся делом важным и полезным, часто он был связан с принятием тех или иных жизненно важных решений. Возвращения в Институт являлись актами значительно более осмысленными, чем поступления.
Тема самоограничения для руководства Института, воздержания от двойных отношений оказалась существенной для организации его существования. На первых порах мы пытались презреть эти принципы, например, пошли в какой-то момент навстречу желанию матери и дочери учиться вместе - это закончилось болезненным, непродуктивным уходом сначала одной, потом - другой. Также плачевно заканчивалось дело каждый раз, когда мы уступали просьбам слушателей о терапевтической работе с их родственниками, по-видимому, ввиду неизбежности втягивания терапевта в контекст отношений между клиентами и их родственниками - слушателями и слушателей - в контекст отношений между клиентом, их родственником, и терапевтом. Двойных отношений не возникало только в ситуациях, когда и терапевт и клиент были верующими православными христианами и терапия совершалась по благословлению - тогда издержки совмещения в одном лице преподавателей, терапевтов, и администраторов преодолевались за счет особого смыслового накала проходящих встреч. Кстати, аналогичный эффект можно наблюдать и на группах А.Е. Алексейчика, так же за счет возникновения невероятно высокого смыслового накала, придающего происходящему притчевый, эпический характер.
Таким образом, для нас значимым оказалось всячески избегать того, чтобы превращать руководство Института в руководство по жизни, в Отцов, в Учителей. Слушатели предоставлены сами себе, претерпевают свою жизнь сами, свои жизненные сложности обсуждают с терапевтами, неясности по преподаваемым предметам обсуждают с преподавателями, на терапевтических группах живут интенсивной терапевтической жизнью, свои вопросы по организации учебного процесса решают с администрацией Никакого совмещения. Самозапрет администрации Института на проведение терапевтических групп и индивидуальную терапию со слушателями.
Помнится, когда мы слышали доклад о существовании одной уважаемой зарубежной экзистенциальной терапевтической школы, в котором речь шла о том, что слушатели встречаются еженедельно и в течение трех лет никто из них не покинул учебную группу, то исполнились гордостью за то, что люди у нас встречаются друг с другом, когда хотят, где хотят и в каком хотят составе или вовсе не встречаются между сессиями, за то, что они свободно уходят из Института, и мы рады их уходу, и свободно возвращаются, и мы вдвойне рады их возвращению.